Глава-16

Слева и справа луч фонаря задел массивные шестерни, заряженные в цепи, уходящие вверх. Пак сразу догадался, что это привод, поднимавший и опускавший дверь. Поколебавшись мгновение, он упал на живот и пополз вперёд, стараясь не задерживаться и не задевать за конструкцию, покоящуюся на столь примитивной подпорке, какой ему показалась каменная кладка под ней. Преодолев опасную черту, он вытянул руку и втащил за собой сумку.

Это было помещение, которое не вызвало в голове Пака никаких предположений относительно его применения. Коридор в несколько шагов, не слишком широкий, но достаточный для того, чтобы быть напичканным самыми разными трубами, шлангами и блоками. Трубы разбегались в разные стороны, пронизывали стены и потолок, соединялись в блоках и разделялись после них. Пак сдул пыль с круглых панелей на стенах, сверкнуло стекло. Несколько клавиш неправильной формы, одна повторяла другую, соседнюю, изгибаясь ей под стать, словно их изготавливали, глядя через кривое зеркало.

— Сдаётся мне, что Минтон не приложил к этому руку, — прошептал Пак, дыша на стекло, отчего оно моментально покрылось узорчатым инеем.

Через несколько шагов он упёрся в трубчатую лестницу. Вверху чернел квадратный проём. Фонарь моргнул и загорелся снова, Пак сел на пол и погасил его. Лучше заменить аркадо сейчас, чем метаться в полной темноте там, наверху. Кто знает, что его ждёт за этим тёмным квадратом, а может быть – кто? Пак вздрогнул, когда фонарь снова включился. Эти трубы и кабели напоминали ему вены огромного чудовища, кровь в которых, вероятно, чёрная, давно превратилась в камень. Он прислушался, стараясь дышать как можно тише, но никаких звуков не услышал. Не дожидаясь, когда страх полностью обездвижит тело, он встал, взвалил сумку на плечо и полез наверх.

Это был отсек овальной формы, намного больше нижнего помещения. Несколько цилиндров возвышались от пола до потолка, Паку пришлось пройти до конца комнаты, чтобы понять, что их ровно десять. «Не обхватить и вдвоём, нужен третий», — подумал Пак, поймав себя на мысли, что давно оценивает все предметы вокруг себя, будто сравнивая их размеры между собой. Огромные лапы-опоры, трубы и кабели-вены, массивные цепи и зубчатые шестерни, теперь вот эти цилиндры, назначение которых и представить невозможно.

Пак стёр пыль с одного из цилиндров и отпрянул. Свет отразился от плотного пучка чего-то, напоминающего волосы. Странно, что именно волосы первыми пришли ему на ум, хотя толщина каждого волоска была не меньше его мизинца. Какие-то странные стержни спускались вниз тугим пучком, но чуть небрежно, легко, как будто девушка распустила свой узел на голове, и эти волосы ещё не достигли спокойствия и радуются своей свободе.

— Судя по количеству шагов, я почти в сердце монстра, — прикинул Пак, озираясь по сторонам. Вероятность, что он встретит того, первого, чьи перчатки лежат на входе, становилась всё выше, но страшнее всего сейчас было бы увидеть в одном из цилиндров этого «первого», засушенного и подвешенного в этих гигантских волосах. Подвешенного, но кем?

Пак дрожал, глядя на цилиндры, покрытые плотной серо-коричневой завесой пыли. Он мгновенно почувствовал, что за ним кто-то следит, появилось нестерпимое желание слиться со стеной, но попытка это сделать привела к боли в позвоночнике. Он продолжал смотреть на внутренности цилиндра, освещённого фонарём, ожидая, что вот сейчас, в это или следующее мгновение чья-то рука раздвинет этот пучок стержней, и на него уставятся пустые глазницы мертвеца. Пак не боялся темноты, но это была не та смелость, в которой человек совершенно безрассудно шагает в тёмный коридор, не опасаясь свалиться в пропасть. Он отрицал всё, что могло ему присниться, а потом утром продолжало держать какое-то время в страхе ещё вялый, нечёткий разум. Пак знал, что во сне можно увидеть только то, с чем когда-то сталкивался сам. Память не может по-другому. В сумке есть только то, что в неё положили раньше, но ничего другого там быть не может, это относится и к памяти. Сколько раз он просыпался с мокрым лбом в своём тёмном жилище, когда ему казалось, что какое-то липкое и отвратительное лицо прикасается к его щекам, губам, а потом пытается отклеиться от него, но кожа словно тянется за этим «не́что», успев прирасти всеми порами. Вскочить с кровати, ринуться в темноту и хватать руками пространство, чтобы убедиться, в чём он и так был уверен, что в комнате никого больше нет. Это всегда спасало Пака, когда он искал быстрых ответов.

Сердце стучало, отдаваясь где-то в глубине живота. Если кто-то смотрит на него сейчас, то нужно сорваться с места и застать врага за этим занятием. Но что, если этот «кто-то» действительно есть, и Пак наткнётся на него? Ещё никогда ему не казалась даже сама мысль о темноте настолько ужасающей.

Внезапно он начал понимать, что страх загоняет его в угол. Его движения становились менее выразительными, короткими, даже фонарём он двигал так, словно он был приклеен к кончикам пальцев, единственным частям тела, ещё способным двигаться.

«Я не посмотрел вверх, я ни разу не посмотрел, что над моей головой!» — в ужасе думал он. Медленно подняв фонарь, он оторвал взгляд от цилиндра и посмотрел наверх. Потолок был достаточно высоко, но это был действительно он, хотя и странной формы, словно кто-то перевернул чан с кипящим соусом васхры, который мгновенно застыл. Неровности в виде воздушных пузырей разных размеров покрывали то, что могло бы быть потолком. Однако Пак не задержал взгляд на нём, считать пузыри он не собирался. Ему в глаза бросилось совсем другое. Стены заканчивались, не дойдя до потолка и половины расстояния. Там, где они обрывались, он увидел что-то вроде ограждения, как возле транспортных лент в Разработке. Он сидел в какой-то овальной нише, напичканной странными цилиндрами, как в яме. Там, за этими перилами, мог стоять кто угодно, скрестив на груди руки и наблюдая за Паком. Он снова вжался в стену, чувствуя, как что-то выпирающее из неё, блок или труба, впивается в рёбра. Слабое дуновение, еле заметное, коснулось волос. «Кто мог потревожить воздух, если я не двигался с места?»

Он понимал, что огромных размеров ущелье, в котором находится эта махина, должно иметь сообщение с шахтами, а может быть, и с поверхностью планеты. Этот механизм тоже имеет какие-то лазейки, как та, через которую он сюда залез. Но Пак чувствовал, что это совсем не то, никакой это не воздух. Это был шёпот, древний шёпот, который висел под этим потолком и ждал, когда ему спуститься вниз, к чьим-то ушам.

Дольше сидеть Пак не мог. Всё его тело коченело от холода, несмотря на то, что в этом месте было даже теплее, чем в кабине грайдера в обычный рабочий день. Он медленно встал, не обращая внимания на сумку, и стал изучать стены. Никаких щелей, входов или дверей, но должен же быть способ подняться наверх?

— Эй… — позвал он тихо. Тишину нарушало лишь биение крови в висках.

— Есть тут кто? – произнёс он чуть громче, ожидая даже не ответа сверху, а того, что кто-нибудь положит ему руку на плечо или схватит за ногу. Вскоре это место показалось Паку даже опаснее, чем там, наверху. Он зацепился за трубу, опоясывающую всю стену, поставил ногу на большой блок и подтянулся вверх. Дальше была какая-то круглая штука, из которой выступало кольцо. Схватившись за него, Пак перекинул вторую ногу на трубу, подтянулся и перехватился ещё за что-то, похожее на тарелку для еды, наполовину вбитую в стену. Через мгновение он уже держался за нижнюю перекладину перил. Осторожно подтянув голову, он посмотрел в темноту. Ничего, хотя, звать кого-то в этот раз не рискнул. Чтобы повернуть голову и оглядеться вокруг, Паку пришлось терпеть боль в шее. Пространство было большим, луч света, словно облизывая какие-то выступы и впадины, скользил по кругу. Там, где луч только что был и шёл дальше, что-то, не такое, как всё тёмное вокруг, продолжало светиться. Дым, а может быть, пар или белая пыль, на которой луч света оставил кратковременную память о себе. Пак знал, что такое бывает, он сам видел подобное, когда гас фонарь на крыше грайдера, а то место на камне, куда он только что бил, продолжало светиться. Но это было что-то другое, совсем не стена. «Оно» висело в воздухе, было чем-то и одновременно ничем. Белая, почти прозрачная субстанция, чем-то напоминающая силуэт человека, теряла яркость и растворялась, пока совсем не исчезла.

Нога Пака сорвалась, он больно ударился подбородком о подножие перил, но успел перехватиться за следующую перекладину второй рукой, подтянулся и перевалился всем телом на горизонтальную поверхность. Он не рискнул погасить фонарь, но освободил его от куска материи, бывшей когда-то карманом его куртки, и привязал его к перилам.

— Чем не маяк? – прошептал он, понимая, что может сюда не вернуться.

К Главе 15 К Главе 17